Гость номера
Текст: Оксана КРАПИВКО
Фото: из архива Виктора ПИВТОРЫПАВЛО
Молчаливый скромный человек в шапочке с внимательным взглядом серых глаз стремительно преображается, стоит ему подняться на сцену и взять в руки микрофон. Виктора Пивторыпавло, известного публике еще с конца девяностых в качестве лидера группы «Запрещенные барабанщики», отличает особая энергетика. Сам он признается, что в моменты, когда он создает и исполняет музыку, возникает искра, которая отличает каждого настоящего творца.
— Можете назвать критерии хорошего вкуса?
— Не могу сказать, что считаю себя экспертом в этой области. Я не отношу себя к эстетам. Для меня хороший вкус – это прежде всего умеренность. Лучше «недо-» чем «пере-». А все остальное – вещи тонкие, субъективные. Вкус вырабатывается посредством опыта. Необходимо пропустить через себя много информации, чтобы научиться отсеивать ненужное. Что касается творчества, то я, к примеру, не стал бы заигрывать с народными мотивами. С этим пластом музыкальной культуры необходимо работать на фундаментальном, глубинном уровне. То же касается и других вещей, в которых я не являюсь экспертом и в которых глубоко не разбираюсь. С академической музыкой не стал бы работать. Основная беда некоторых музыкантов состоит в том, что они берутся за темы, в которых не сильны. И в результате делают себе только хуже.
«МНЕ ИНТЕРЕСНО ЖИТЬ В МОЕЙ СТРАНЕ»
— Какой из ваших реализованных проектов вызывает у вас особенное удовлетворение? Какие планы еще ждут своей реализации?
— Я не буду оригинален – я смотрю в будущее и надеюсь, что главный мой шедевр еще не создан. А назад я стараюсь оглядываться поменьше, чтобы не погрязнуть в анализе прошлого опыта. Мне это малоинтересно. Я никогда не переслушиваю свои прошлые работы по собственной инициативе.
А вот момент «возгорания», когда ты берешься за новый проект – он и является самым ценным. Наш новый альбом, который не так давно вышел, носит название «Живой».
К сожалению, он пока недоступен для широкой публики вследствие неразберихи, которая царит в сфере регистрации авторских прав на электронных площадках. Надеюсь, что мы скоро преодолеем все препоны и выложим его в свободный доступ. Это не совсем обычный для нас альбом, он посвящен ратному подвигу наших предков, от первой мировой войны до наших дней. В альбоме десять песен, некоторые из них более чем вековой давности и принадлежат неизвестным авторам, а некоторые были написаны совсем недавно. Главный герой этого альбома – русский солдат.
— Как долго обычно занимает период реализации замысла от идеи до воплощения?
— Процесс этот небыстрый и занимает не менее года. К примеру, наш новый альбом от рождения его концепции до момента, когда я взял в руки пластинку, прошел путь почти в два года. И так происходит примерно со всеми альбомами — я никогда не работал по строгому плану, никто меня никогда не поторапливал, кроме моего «внутреннего наблюдателя».
— Что вы хотите оставить в наследство своим детям?
— Добрую память (смеется). Я не собираюсь оставлять своим детям больших проблем в виде элитной недвижимости или банковских счетов. Всего этого у меня нет, и вряд ли когда-то будет. Что касается моего генетического наследия, то к нему я отношусь достаточно критически. Я бы предпочел, чтобы мои дети были похожи на свою маму или на других родственников. В себе я не вижу каких-то сверхдостоинств. А вот дедушки моих детей весьма интересные люди.
— Минимальная аудитория, для которой приходилось выступать? Когда и где это случилось?
— Это случилось однажды на Рублевке. Мы давали коммерческое выступление для неизвестных нам трех персонажей, которые заплатили нам на тот момент немалую сумму. Небольшой дом был буквально напичкан дорогой аппаратурой,
ее обслуживали высокопрофессиональные техники и звукорежиссеры. Сначала мы — кажется, впятером или даже вшестером – репетировали в небольшой комнате, затем открылась невзрачная потайная дверь, и перед нами предстали три молчаливых человека, скромно одетые и с безалкогольными напитками на столе. После концерта дверь снова закрылась, и мы отправились по домам. Тогда мне все это напомнило передачу «В гостях у сказки», которую я часто смотрел в детстве — там вначале открывалось волшебное окно, затем показывали фильм, а в конце ставни этого окна снова закрывались.
— Какое место в вашей жизни занимают путешествия? Ваши любимые места на планете, куда хочется возвращаться?
— Я уже не очень люблю путешествовать. И, наверное, нет в мире какой-то особенной «точки на карте», которая меня особенно привлекает. Единственное место, куда я хотел бы вернуться – это моя родина, которая сейчас переживает сложные времена. Я уже довольно давно там не был – восемь лет. Там живет моя мать, моя родня, и они часто мне снятся.
— Смогли бы вы начать все заново, в другой стране?
— Я за свою жизнь, не меняя места жительства, уже успел пожить в трех странах. Зачем мне еще куда-то ехать? Я никогда не думал о том, чтобы искать счастья вдали от родины. Еще в девяностые у меня были друзья, которые в тот период разлетелись по миру и предлагали мне сделать то же самое. Я искренне не понимал мотивов их поведения. Азарт, интерес, желание повидать другие миры были, но уехать и начать другую жизнь на чужбине я бы не смог. Мне интересно жить в моей большой, непонятной, красивой стране.
— Один из альбомов группы «Запрещенные барабанщики» назывался «Еще раз о чОрте». Вы суеверны? Какие суеверия или ритуалы важны для вас?
— Я человек верующий, поэтому не имею права быть суеверным. Но когда через дорогу пробегает кошка, я все еще продолжаю скрещивать пальцы, как мальчишка. Перед выходом на сцену я совершаю некоторые действия, но их вряд ли можно считать ритуалами. И я предпочитаю о них не говорить, потому что в этом случае они потеряют свою силу.
— Ваши музыкальные предпочтения? С кем из музыкантов прошлого и настоящего хотелось бы сотрудничать?
— Существует масса музыкантов, творчество которых я изучал, к которым прислушивался (в прямом и переносном смысле), и ограничить список моих музыкальных предпочтений всего несколькими именами я просто не в состоянии.
Могу перечислить лишь направления – мне, к примеру, интересны современные молодые академические композиторы. Из классики — Глюк, Гендель. Джаз — моя любовь с детства, с тех пор как я еще дошкольником услышал голос Эллы Фитцджеральд. Да-да, это была та самая советская пластика фирмы «Мелодия». Помню, как в школе мне ежедневно давали 20 копеек на завтрак. На еду я их, естественно, не тратил, потому что каждые две недели у меня была новая «добыча». Бенни Гудман, оркестр Оскара Питерсона, Элла Фитцджеральд, Луи Армстронг — все эти имена я узнал благодаря тем самым советским пластинкам. И к джазу — в том числе и современному — я действительно неровно дышу.
Что касается сотрудничества, то это уже другая ступень взаимодействия. В этом случае я всегда говорю «бойся своих желаний, ибо они исполняются». Я люблю учиться, мне нравится наблюдать, как работают другие люди. Часто бывает, что человек тебе вроде бы близок и интересен, а в совместной работе у вас ничего не получается. И напротив, персонаж с совершенно противоположными вкусами и устремлениями становится для тебя источником вдохновения, и совместная работа дает мощный толчок для развития твоего собственного творчества. Так произошло с нашим поэтом Иваном Трофимовым — он является практически моей противоположностью, но наша совместная работа оказалась исключительно плодотворной.
— Расскажите о самом удивительном совпадении или стечении обстоятельств в вашей жизни?
— Наверное, это момент знакомства с моей будущей женой. Мы встретились в Петербурге (тогда еще Ленинграде) на рок-фестивале «Аврора». Оба мы тогда были очень юными. И каково же было мое удивление, когда я обнаружил, что мы из одного города. Потом уже, по возвращении в Ростов-на-Дону, я узнал, что мы живем буквально в пяти минутах ходьбы друг от друга. Уже тогда я подумал, что это совпадение не случайно. С тех пор мы вот уже четвертый десяток лет живем вместе, у нас трое прекрасных детей, и моя любовь все так же сильна, как и прежде.
— Идеальная стихия для вас — это?
— Огонь. Как символ творчества, как символ очищающей энергии духа. И вот это чувство огня, творческого жжения постоянно возникает у меня на сцене. Моя стихия — это сцена. Там я понимаю, что я занимаюсь своим делом, понимаю, что происходит вокруг, чувствую пульс жизни, правду жизни. Как только я спускаюсь вниз, на зыбкую почву, я становлюсь молчаливым, неуверенным в себе и сомневающимся. Простым смертным, одним словом.
— Над чем вы никогда не станете шутить?
— Есть вещи, с которыми шутить нельзя. Прежде всего, это смерть. Я никогда не стану подшучивать над больными людьми, обиженными и убогими.
— Ваш рецепт преодоления трудностей?
— У меня нет какого-то особого рецепта. Когда ты чувствуешь, что не способен самостоятельно выгрести из водоворота жизненных трудностей, спасают близкие люди, их присутствие рядом. Семья, друзья. Музыка. И чувство юмора, конечно.
— Какая обстановка располагает вас к творчеству?
— Я считаю, что в любой атмосфере можно найти стимулы для творчества. Некоторые вещи, например, лучше делать в тишине, особенно если речь идет о тонкой кропотливой работе. Но иногда интересные мысли могут прийти в голову даже в вагоне метро. Озарение часто возникает у меня в лесу, под пение птиц. Да что там — любая обстановка, даже самая прозаическая, может стать творческой лабораторией.
— Что дал вам опыт последних двух лет? Появились ли новые стимулы для создания нового альбома?
— Пандемия вернула человека к самому себе, заставила его посмотреть на свою жизнь под другим углом. В этот период у меня появилось гораздо больше свободного времени, чем раньше. И я, честно говоря, оказался к этому не готов. А потом я вкусил этих прелестей свободного образа жизни и стал заниматься такими вещами, которых раньше себе позволить не мог. В моей жизни, например, случился период, когда я просидел с семьей несколько месяцев в лесной избушке, где я, представьте, стал делать гимнастику по утрам под руководством старшей дочери. Затем я совершал длительные прогулки по лесу, во время которых у меня была возможность размышлять. И могу сказать, что это время стало для меня очень продуктивным, это был настоящий творческий отпуск.
— Можете определить свой характер тремя словами?
— Молчаливый. Скучный. Эгоистичный.
— В чем заключается ваш драйв — движение жизни?
— Я часто задаю себе этот вопрос и не нахожу на него ответа. Возможно, это и к лучшему – пока ответа нет, я буду знать, что существует нечто, что дает мне силы жить и творить.
БЛИЦ-ОПРОС
– Синица сейчас или журавль завтра?
– Синица сейчас.
– Слово или действие?
– Слово.
– Сладкое или острое?
– Сладкое.
– Штиль или шторм?
– Штиль.
– Стайер или спринтер?
– Спринтер.
– Собака или кошка?
– Собака.
– Эволюция или революция?
– Эволюция.
– Горы или море?
– Горы.
– Машина или велосипед?
– Велосипед.
Комментарии ()